Бамиан

     В конце июля 1986 года, во Владивостоке, Горбачёв заявил о скором выводе 6 полков из ДРА, что и было сделано во второй половине октября этого же года. 
     Основной вывод войск, как известно, начался 15 мая 1988 года, но расположение гарнизона в Бамиане вызывало необходимость эвакуации его из этой глубинки значительно раньше оговоренного срока вывода. Вывод гарнизона советских войск из Бамиана начался, если мне не изменяет память, в сентябре 1987 года. Это вытекало, очевидно, из следующих соображений: во-первых, позволяло вывести избыточный контингент в преддверии принятия решения о постепенном полном выводе войск из ДРА, а, во-вторых, снимало проблему крайне затратного содержания гарнизона с точки зрения материально-технического обеспечения и его сомнительной ценности для нас в оперативно-тактическом смысле. С этим гарнизоном и операцией по его выводу у меня связана весьма пикантная история, о которой хотелось бы поведать.
     Древний город Бамиан одноименной провинции расположился в обширной долине, между отрогами Гиндукуша на реке Бамиан - бассейна реки Кундуз. С незапамятных времён, за много веков до возникновения мусульманской религии, в скалах этой долины тибетские монахи вырубили буддийские монастыри и гигантские статуи Будды, известные во всём мире. Одна из них, синяя, высотой 37м, так называемый, «малый Будда», другая - красная, высотой 55м – «большой Будда». Что же делали в 3 веке до н.э. в этой долине буддийские монахи вдали от Тибета? Очень просто: через Бамиан пролегал Великий шёлковый путь. Именно отсюда, по мнению многих историков, буддизм распространился на территории Японии, Кореи, Непала, Бутана, Монголии... Город, затерянный в горах, продолжал существовать и в наши дни, хоть и оставался затерян в горах. Ко времени описываемых событий в Бамиане был университет и даже аэропорт для приёма небольших самолётов. Более двух тысячелетий простояли вырубленные в скалах колоссы. Они были включены ЮНЕСКО в списки всемирного наследия...(в марте 2001 года талибы, пришедшие к власти в Афганистане, взорвали обе статуи, несмотря на протесты многих государств, в том числе и мусульманских, под предлогом несовместимости этих, по их утверждению, «идолов» основам мусульманской религии).

    Точной даты ввода воинской части в Бамиан я, как ни старался, не нашёл. Однако, тщательно копался в интернете и был вознаграждён ценной находкой. Более десяти лет назад на сайте «История афганских войн»(www.artofwar.net.ru) был опубликован, на мой взгляд, потрясающий по трагической силе рассказ под названием «Бамиан. Октябрь 80-го». Автор рассказа подписался: сержант Полкунов С.Ф., командир 1-го взвода 2-й роты 1-го батальона (180мсп 108мсд – П.В.). Кто удосужится почитать, не пожалеет. В рассказе идёт речь о сопровождении колонны машин со всем необходимым для батальона 177 мсп той же дивизии. "Тёплое обмундирование, боекомплекты для " шилок" , орудий и прочих вооружений, продукты, ГСМ и другой груз были загружены в "Уралы" и КрАЗы, примерно на 25-27 колёсных машин." Этот батальон и был дислоцирован в том злополучном Бамиане и в 80-м году "уже испытывал серьёзную нужду." Я намеренно привёл пару цитат из текста рассказа, чтобы стало понятно читателю, в каком непростом положении находился этот небольшой гарнизон, затерянный в отрогах Гиндукуша. А кто не поленится прочитать этот рассказ, узнает не только о том, каких усилий и жертв стоила проводка колонны по единственной дороге Кабул-Баграм-Чарикар-Бамиан, но и поймёт, во что обходилось нам содержание этого гарнизона. Снимаю шляпу и низко кланяюсь сержанту за столь трагический и мастерский рассказ, к тому же написанный простым, выразительным языком. Не могу ещё раз не поклониться памяти бойцов разных национальностей, отдавших свои жизни в этой далёкой от нас чужой земле. Итак, судя по названию рассказа сержанта, действия которого происходят в октябре 1980 года, батальон уже находился в Бамиане несколько месяцев. Следовательно, он обосновался там спустя непродолжительное время после ввода войск в ДРА. Разумеется, содержать гарнизон с плечом снабжения по дороге более 210 км и с таким напряжением человеческих жертв и материальных ресурсов (см. рассказ) для руководства 40А было неприемлемо, поэтому было принято решение о снабжении гарнизона по воздуху. А так как взлётно-посадочная полоса не позволяла принимать тяжёлые транспортные самолёты типа Ан-12, то всё материально-техническое обеспечение выполнялось вертолётами, в основном Ми-6, а, при необходимости, и Ми-8. Не скажу, с какого точно времени было принято такое решение, но ко времени моего рассказа, весне 1987 года, было именно так. Помню, мне довелось летать в Бамиан дважды. Первый раз в 1986 году на рекогносцировку, когда стал вопрос о переносе поставок гарнизону Бамиан из Кабула в Шинданд по причине огромной загруженности стоянок «полтинника» (50 осап). Такое решение было принято несмотря на то, что расстояние от Шинданда до Бамиана едва ли не вдвое превышало прежнее. Стоянки в Кабуле к тому времени дополнительно заняла десятка «грачей» (Су-25), ввиду необходимости подавления банд, усиливших обстрелы Кабула. Помнится, на Ми-6 я прилетел из Шинданда в Бамиан и встречался с комбатом по техническим вопросам поставок для батальона. Я спросил его, не достают ли "духи" и как вообще обстановка. На что он с горькой усмешкой и иронией, присущей людям храбрым, но вполне осознающим сложность положения батальона, сказал, что, мол, держим советскую власть на радиус гаубицы. Жалоб от комбата я не услышал. А второй раз летал непосредственно перед выводом для решения ряда вопросов по порядку и условиям эвакуации батальона. Среди этих вопросов, в частности, было условие эвакуации по воздуху только личного состава гарнизона с личным стрелковым оружием. Всё вооружение (бронетехника, артиллерия, миномёты, гранатомёты ПЗРК, ПТРК и пр., и пр.) или передавалось афганцам, или утилизировалось установленным порядком. Кстати, впоследствии, при выводе войск из других гарнизонов выполнялись практически те же условия, что иногда вызывало нестыковку то со стороны замов 40А по АТО, то, чаще всего, со стороны афганцев-приёмщиков техники. Но об этом расскажу в другой раз.
    Итак, примерно за один год до начала основного вывода советских войск из ДРА, гарнизон Бамиан был подготовлен к эвакуации. Нами, совместно с оперативным отделом, зам. командующего и инспекторами армейской авиации, а также командиром 4-й эскадрильи 50 осап, был отработан план эвакуации личного состава гарнизона Бамиан. План был доложен Командующему и утверждён им практически полностью без изменений и поправок. К выводу батальона, исходя из количества оставшегося личного состава, порядка 450-500 человек, привлекалось 30 вертолётов Ми-8, примерно по 15-16 бойцов и офицеров на борт, что вполне соответствовало грузоподъёмности и высотным характеристикам этих рабочих лошадок армейской авиации. По плану взлёт вертолётов должен был производится ночью с 2-х минутным интервалом, что обеспечивало безопасную дистанцию, порядка 6 км, и приемлемую глубину потока - около одного часа по времени. Для повышения безопасности перелета туда и обратно вертолёты должны были идти с выключенными АНО (аэронавигационными огнями) и без освещения в грузовом отсеке. Из положения «дежурства в воздухе» поток вертолётов обеспечивала пара Су-25, а перед началом потока на высшие точки рельефа слева и справа от оси маршрута планировалось сбрасывать САБы (светящиеся авиабомбы), что, по замыслу, обеспечивало бы дополнительную безопасность полёта потока вертолётов в коридоре пролёта в гористой местности.
     Все офицеры, задействованные в операции, заняли свои места согласно разработанному плану. Командующий ВВС 40А занял место в своём кабинете, на 2-м этаже дворца Амина, со всеми необходимыми средствами связи для осуществления общего руководства операцией. В воздухе, для обеспечения надёжной и бесперебойной связи между экипажами вертолётов, КП ВВС 40А и КП 50 осап, на вертолёте-ретрансляторе Ми-8РТР «висел» с плановой таблицей перелета заместитель Командующего по армейской авиации полковник Григорьев. Во главе боевого расчёта КП ВВС 40А с такой же таблицей сидел я. Такие же плановые таблицы были у выпускающего РП (руководителя полётов) и на КП «полтинника». Жёсткий порядок потока со стороны группы руководства таким образом был обеспечен. Я так долго останавливаюсь на этих деталях управления, чтобы лучше стал понятным некоторый драматизм событий, развернувшихся в ходе проведения операции.
    За день до этого в Кабул из Ташкента прибыл по своим делам заместитель Командующего-Член военного совета (ЧВС) 73ВА. Он планировал обратный вылет из Кабула как раз в день проведения операции и, разумеется, был поставлен в известность о времени и длительности её проведения. Ему было предложено оптимальное время вылета: до начала потока. В противном случае перенос вылета мог затянуться на время вылета крайнего вертолёта потока. 
     Операция началась строго по плану. Вылетело уже порядка 8-10 вертолётов, как вдруг из «полтинника» оперативный звонит мне и говорит, что ЧВС запрашивается на вылет. Это было для меня подобно шоку! ЧВС в курсе плана операции, сам авиационный человек, не мог ни понимать, что ночью крайне нежелательно прерывать поток вертолётов, идущих строго по плановой таблице на эвакуацию гарнизона из глухого, труднодоступного района Бамиана. Мне было совершенно неизвестно, чем и с кем, и какими такими важными делами он занимался в Кабуле, но реакция моя была быстрой – «запрещаю». Поток вертолётов продолжался.
     По случившемуся далее события, вероятно, разворачивались так: ЧВС на УАЗике поехал на КП «полтинника» и позвонил нашему Командующему, т.к. через короткое время тот с кабинета по телефону жёстко спросил, почему я дал команду на задержку вылета ЧВС. На что я доложил, что выполняется утверждённый им план по выводу батальона из Бамиана. Он заорал на меня и приказал немедленно выпустить Ан-26 с ЧВСом на Ташкент, что я и вынужден был исполнить. Дав соответствующую команду, мы прервали поток и выпустили Ан-26. Находящийся в воздухе зам. Командующего полковник Григорьев, будучи не в курсе разыгравшегося на земле инцидента, спросил у меня, почему прекратили выпуск по плану вертолётов, на что я ему ответил, мол это приказ 01-го, Григорьев в сердцах матюкнулся. Полковник Григорьев, будучи сам вертолётчиком-асом, понимал всю сложность ситуации, но что он мог поделать, кроме как оставаться в воздухе до окончания операции?!
    Но на этом, к моему глубокому разочарованию, дело не закончилось. На КП, с криком: «Сионисты захватили КП!»,- ворвался Командующий, бросивший свой кабинет в штабе, и начал на меня орать. Я был ошарашен, т.к. в этой ситуации не только не видел своей вины, но и считал себя правым, выполняя его же приказ и взяв на себя ответственность в сложившейся обстановке по запрету выпуска в полёт самолёта с таким довольно крупным авиационным начальником на борту.
    Прооравшись он приказал мне «валить на х...» с командного пункта, что я и сделал...
    Боевые расчёты, оставаясь на своих местах, конечно же справились с поставленной задачей до конца и без меня. Гарнизон Бамиана был успешно выведен без единой потери личного состава батальона. С авиационной точки зрения это была ответственная, но вполне посильная операция для армейской авиации 40А, подобные которой выполнялись и прежде. Пикантность её состояла как раз в том, что интересы высокого начальника, задержавшегося со своими коллегами из политотдела 40А по своим «неотложным» делам пересеклись с выполнением боевой задачи по выводу личного состава удалённого гарнизона, в пользу первого. Да-а, я проявил политическую незрелость! Сколько раз по ходу долгой службы в авиации приходилось мне натыкаться на замполитские грабли! В этот день, наверное, именно мне просто не везло. Я шёл в модуль с КП и мне было обидно... Нет, не за то, что я не закончил дело до конца, там было кому стать на руководстве, - впервые, за всю долгую службу в авиации, я услышал такое ко мне обращение. После арабо-израильского конфликта, в котором СССР был на стороне Египта, слово «сионист» у нас расценивалось почти как предатель. Ну да ладно, чего не скажешь сгоряча. Обидно было ещё, что наш Командующий прогнулся под высоким политработником вышестоящего соединения, что было для меня очень неприятно.
    Утром я не прибыл на КП, а оставался в модуле, ожидая развязки вчерашнего... Позвонил оперативный и сказал, что Командующий спрашивает, где Винокуров. Я собрался и пошел на КП, получил доклад об обстановке и приступил к работе. Мои сослуживцы однозначно были на моей стороне. О ночном инциденте ни от Командующего, ни от кого другого я не услышал ни слова.
    Мне не известно, что думал Командующий обо всём этом, но он, наверное, понимал, что, выполняя его приказ, я был прав. Но, не ему же передо мной каяться. Много позже я узнал, что «сионист» - не такое уж и ругательство, об этом любой может почитать в интернете. Понимал ли сам Командующий значение этого слова и был ли он антисемитом - не знаю, не могу сказать. Вскоре его заменил другой Командующий, который, оказавшись в подобной ситуации в конфликте уже не с ЧВСом, а с самим Командующим 73ВА, на совещании, в присутствии офицеров, при попытке вмешательства в его решение, резко ответил тому, что за ход и результаты боевых действий ВВС 40А он сам несёт личную ответственность. И, если кто-то будет указывать, то пусть и ответственность берёт тоже на себя. На чём конфликт был исчерпан. Считалось, что 73ВА как бы осуществляет оперативное шефство над ВВС 40-й. На практике же наш Командующий сам принимал все решения, связанные с авиацией. Вот, собственно, и вся история с выводом гарнизона из Бамиана, польза которой уже хотя бы в том, что открыта ещё одна неизвестная страничка по непростому выполнению интернационального долга нашими ребятами в Афганистане.
   Павел Винокуров                                                           февраль 2019