Четвертое марта 1987 года. Поначалу, это был обычный «рабочий» день вертолетчиков в Афганистане. Баграмская, двести шестьдесят вторая отдельная эскадрилья, выполняла свои прямые задачи. С разлета до полудня отрабатывали обеспечение постов в Панджшере, затем почти до самого вечера сопровождали автоколонны в Саланге. Внеплановых заданий не поступило. Летный день близился к концу. Находившиеся на стоянке экипажи вертолетов Ми-8 и Ми-24, из которых и состояла эскадрилья, ожидали команду «Отбой полетам».
В расположении «двадцать четверок» стоял плохонький, но очень популярный среди пилотов бильярд. На нем с большим азартом резались в «американку» свободные от вылетов. У нас с Владимиром Калининым, командиром Ми-8, как раз в самом разгаре была партия. Увлекшись игрой, мы не увидели «завязки» событий. Те же, кто все видел,рассказывали, что поначалу это смотрелось, как кино, уж очень необычно. По крайней мере, раньше в Баграме они такого не видели. Самолет, низко летевший над землей, последовательно выполнял «бочки». Никакого чуда в летящем над авиабазой Баграм самолете, разумеется, не было. Уж чего-чего, а самолетов-то там хватало. Необычность заключалась в том, что самолет пролетал прямо над военным городком, где летать, без серьезных на то причин, мягко говоря, не рекомендовалось. К тому же городок окружала «зеленка», а те, кто не понаслышке знаком с баграмской «зеленкой» знают, что шутки с ней плохи, хотя, от близости к своей территории, могло возникнуть ложное ощущение безопасности. Баграмские пилоты, прекрасно знали, что набор высоты нужно выполнять только правым разворотом в охраняемой зоне, над так называемым «Электроном», там же и снижались, при возвращении с заданий. Очень жаль, что это правило не знали, или просто проигнорировали летчики того самого, крутившего бочки самолета (прим. - это был Су-22УМ-3К 355-го апиб ВВС ДРА. Экипаж в составе проверяемого афганского летчика п/п-ка Рахима и проверяющего военного советника п/п-ка В.Сафонова) . Не буду и не могу комментировать их действия. Во-первых, не знаю, что в действительности происходило в экипаже, а во-вторых, по существующей традиции о покойниках – только хорошее или ничего.
…Ракета попала в самолет через несколько секунд, после того, как он покинул границы охраняемой территории военного городка. Свою отрицательную роль в развитии дальнейших событий сыграло еще и то, что пилоты сбитого самолета не замедлили катапультироваться. Пролети они буквально несколько секунд в летящем, в сущности, еще самолете, и все могло сложиться куда лучше. Но, известно, что история, пусть даже и самая новая, сослагательного наклонения не приемлет. Все было, как было, не иначе.
Те, кто принимал участие в подготовке и проведении авиаударов в Афганистане, знают, что сопровождавшие их спасательные операции, как правило, тщательно планировались. Если существовала потенциальная опасность потерь, в тот район заблаговременно отправлялись поисково-спасательные вертолеты, «дежурившие» там до окончания боевой работы.
Есть и еще одно совершенно очевидное утверждение для летчиков, получивших опыт боевых действий. Если экипаж сбитого самолета или вертолета не спасти в течение первых пяти, максимум десяти минут, то дальше спасать, по всей видимости, будет уже некого. Именно поэтому вертолетчики, быстро осознав сложившуюся обстановку, без лишних формальностей, за считанные секунды сформировали группы спасения и прикрытия. В них вошли два вертолета Ми-8, экипажи старшего лейтенанта Евгения Симороза и капитана Владимира Калинина и для прикрытия два Ми-24, экипажи капитана Николая Буравлева и капитана Алексея Куркова (прим.автора - мой экипаж с летчиком-оператором Михаилом Большаковым). Все вертолеты взлетели уже через несколько минут после происшедшего, друг за другом в указанной последовательности.
Сразу после взлета мы увидели догорающий на земле самолет и направились в тот район. Это было совсем близко. Километрах в четырех от нашего городка в сторону расположения дивизии ВДВ. Начали сгущаться сумерки. Вскоре сумерки сменились кромешной темнотой. На юге, да еще в горах это происходит очень быстро.
При выполнении ночных полетов в Афганистане включать какое бы то ни было светотехническое оборудование – чистое самоубийство. Вот и мы шли на задание, не включая никаких огней. Когда, будучи крайним в группе я перестал различать впереди летящие вертолеты, по радио предложил занять всем экипажам разные высоты. Это поддержали с командного пункта эскадрильи (КП). Ниже всех оказался вертолет Симороза, над ним «этажеркой» через 100 метров остальные.
В экипаже Калинина, находившемся выше вертолета Симороза, рассмотрели на земле что-то похожее на парашюты. Он доложил об этом по радио, попросил возможности снизиться. Тогда вертолет Симороза обозначил себя, секундным включением проблескового маяка. Летчики, определив местоположение друг друга, благополучно поменялись высотами. Однако найти пилотов экипажу Калинина не удалось. Затем уже Евгений Симороз, попросился вниз. Снова, нижний вертолет обозначился маяком, и они разошлись. В течение того полета, такие перемены высот осуществлялись несколько раз.
«Восьмерки» выполняли маневры находясь в непосредственной близости и к тому времени уже не могли видеть друг друга из-за темноты. Формально они должны были строго выдерживать свою высоту, без доклада по радио и принятия мер для безопасного расхождения ничего не предпринимать, но так велико было желание спасти пилотов сбитого самолета, своих коллег, терпящих бедствие, да еще молодость…, когда ты уверен, что с тобой-то уж точно ничего плохого случиться не может. Кто из них не выдержал порядка и пошел к земле без доклада и обозначения, мы видимо уже никогда не узнаем.
Как будто сейчас я вижу ту яркую вспышку в виде огромной летящей к земле, раздваивающейся огненной капли. Когда понял, что это и есть наши ребята, а точнее, что их уже нет, русские слова остались только на официальный радиообмен, на вызов поисково-спасательного вертолета и короткие ответы на запросы с КП. Я потом видел запись на бумаге своих переговоров внутри экипажа по СПУ. «Это же наши ребята … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …… … … и одни многоточия, заменяющие мат в течении нескольких минут.
Поисково-спасательный Ми-8 вылетел без задержек. Вертолет пилотировал капитан Владимир Федченко. На месте катастрофы они были через считанные минуты. Отрядом спасателей, взлетевшим на борту Ми-8, командовал Бронислав Титов. Спасатели высадились в районе падения вертолетов и начали поиск. Это хорошо было видно с воздуха, т.к. их автоматы были заряжены патронами с трассирующими пулями.
Потом в район падения вертолетов вышли на «броне» десантники. Только, ни тем, ни другим спасать там было уже некого. Экипажи «восьмерок» погибли при столкновении и взрыве. Их тела обнаружили впоследствии, а обоих пилотов самолета изрешетили пулями еще в воздухе, после катапультирования, при снижении на парашютах. Это определили впоследствии по характеру ранений.
Ко всему прочему, нас в тот день по ошибке еще и «похоронили». Точная информация о погибших уже была на КП, но ее распространять не спешили. В городке многие знали о катастрофе и даже что-то видели. Вот и посчитали, что столкнулись не Ми-8, а Ми-24. Говорят, что это даже хорошо, когда тебя считают погибшим, а на самом деле ты жив, но видели бы вы лица встречавших нас, считавших, что мы погибли…
Вот так 4 марта 1987 года, почти в одно и то же время неподалеку от авиабазы Баграм произошли катастрофы одного самолета и двух вертолетов Ми-8. Я уже сказал, что нельзя судить пилотов самолета, действия которых, вероятно и стали первопричиной создавшейся ситуации, столкновение же двух Ми-8, произошло из-за потери друг друга из виду в результате маневрирования ночью при отсутствии видимости. Поначалу была версия, что ребят, как и самолет, сбили «духи», но это не так.
Меня могут упрекнуть в том, что не нужна уже сейчас никому правда. Раз сбили ребят при выполнении боевого задания, значит они святые и герои, а вот столкновение, тут уже что-то другое… Никогда, видимо с этим не соглашусь. Погибшие пилоты и без всякого вранья – герои. Разве от того, как именно они погибли стал менее значимым поступок, когда, ни минуты не раздумывая, они поспешили на спасение своих боевых товарищей, терпящих бедствие, в район, где только что уже сбили самолет. Рискуя жизнью они, во что бы то ни стало старались выполнить задачу. Нет, не вижу я здесь никаких причин, чтобы искажать реальные события и уж тем более, чтобы сомневаться в настоящем мужестве и героизме погибших парней, а правда, рассказанная об этой катастрофе поможет сегодняшним и будущим летчикам правильно повести себя в аналогичной обстановке.
P.S. Когда, не закончив партию в бильярд, мы убегали на вылет, Владимир Калинин предупредил всех остающихся на стоянке, что партия не доиграна, и чтобы никто не трогал шары на бильярде. Представляете себе наши чувства, когда, вернувшись из того трагического полета, мы увидели эти самые шары, нетронутыми, стоящими на столе.
©Алексей Курков – 1997г.
