Записки начальника КП
       

В июле 1986 года я прибыл в Афганистан на должность ОД КП ВВС и ПВО СА и РА (оперативного дежурного военно-воздушных сил Советской Армии и Республики Афганистан). Для пояснения этого назначения придётся вернуться на много лет назад. 

В далёком уже, 1967 юбилейном году (50 лет Великой Октябрьской социалистической революции), я закончил славное ХВВАУЛ им. дважды Героя Советского Союза С.Грицевца (Харьковское Высшее военное авиационное училище летчиков) и стал лётчиком-истребителем. Для дальнейшего прохождения службы был направлен в 14 ВА прикарпатского военного округа (г.Львов). Командующим ВА был тогда прославленный лётчик Великой Отечественной войны, дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации А.Н. Ефимов. По сложившейся в авиации традиции вновь прибывших лётчиков принимал и беседовал с нами большой авиационный начальник, правда, не сам Командующий (наверное, по занятости), а его заместитель, через пару лет сменивший его на этом посту, обладатель по-своему знаменитой на тот момент фамилии генерал-майор авиации Алексей Анастасович Микоян. Да, да, тот самый, третий сын одного из знаменитых сталинских государственных и партийных деятелей Анастаса Ивановича Микояна. Зам. Командующего был участником ВОВ, лётчиком-истребителем ПВО, после войны в числе первых освоил реактивные самолёты и в качестве ведущего авиаколонн на истребителе МиГ-15 участвовал в воздушных парадах в Москве. Кстати, он же первым из советских лётчиков сбил ракету класса "земля-воздух". Он был, к тому же, многодетный отец трёх сыновей и трёх дочерей. В их числе и Анастаса Алексеевича Микояна, больше известного, как Стаса Намина - советского и российского музыканта, композитора и продюсера, художника и фотографа, режиссёра театра и кино. Ко времени нашей встречи будущей знаменитости было 16 лет. Свой псевдоним он взял по имени матери, которую звали Нами. Вернёмся, однако, к повествованию. По прошествии 52 лет трудно вспомнить содержание беседы, но она была выдержена в тоне доброго и весьма опытного наставника. Мы, четверо выпускников ХВВАУЛа, были направлены в 159 иап (истебительный авиационный полк) 269 иад (истребительная авиационная дивизия), который располагался на аэродроме. Черляны, в 30км. от Львова. Мы - это лейтенанты Володя Антонец (будущий генерал-полковник, командующий ВВС Украины), Валера Батаровский, Толик Телятник и я. К нам присоединились еще два выпускника из Качи: Коля Климков и Володя Коротеев. Приступив к интенсивной, но планомерной боевой подготовке, мы вскоре летали днём в простых и сложных метеоусловиях и ночью в простых метеоусловиях, освоили перехваты воздушных целей на малых высотах и в страросфере, воздушные бои. атаки наземных целей и другие виды боевой подготовки. Мы стали лётчиками 3 класса.
   В самом начале августа полк привели в постоянную боевую готовность в связи с напряжённой обстановкой в Чехословакии. Командиром полка был подполковник А. Батаков, который, к несчастью, погиб 9 августа 1968г., менее, чем за две недели до операции "Дунай" - ввода советских войск в Чехословакию.
   21 августа 1968 г. одним из первых наш полк перелетел с аэродрома Черляны в Чехословакию на аэр. Кошице, а в октябре - на аэр. Зволен (Слиач). Там я прослужил до 1974, стал капитаном, лётчиком 1 класса на самолёте МиГ-21пфм, попутно, как начальник ПДС (парашютно-десантной службы) полка освоил полёты на поршневом самолёте Ан-2, известным в просторечии, как "кукурузник". Он, в основном, использовался для отработки атак истребителями малоскоростной низколетящей цели. На нём летал ещё и нач. разведки полка майор Боря Малков, что позволяло каждому из нас попеременно осваивать этот вид подготовки. Осенью 1974 года по замене меня перевели в Закавказский военный оруг, 841 истребительный полк, 283 иад, 34 ВА (аэр. Мерия). Но, т.к. должность нач. ПДС была занята, немного побыл старшим лётчиком, зам. командира эскадрильи. В 1977г. поступил в ВВА им. Гагарина, в Монино на заочное отделение, которую и закончил в 1981г. За это время были должности нач.ВОТП(воздушно-огневой и тактической подготовки) полка и в 1979г. нач. СБП (службы безопасности полётов) дивизии в Миха Цхакая (ныне Сенаки), звание подполковник.
   Как начальник службы дивизии, я летал во всех трёх полках (Цхакая, Мерия, Вазиани) с лётным составом всей дивизии днём и ночью, в любых метеорологических условиях, по всем видам боевой подготовки, давая необходимые допуска к полётам. С вводом советских войск в Афганистан в к середине 1980г. встал вопрос о подготовке лётного состава на самолётах МиГ-23 по программе воздушных боёв. В этом месте многие, даже лётчики, могут задать вопрос: "Что за бред? Разве такой программы нет в курсе боевой подготовки и почему отдельно возникла эта проблема?" Попытаюсь объяснить. Дело в том, что года за полтора до описываемых событий вышла директива Главкома ВВС о запрете полётов на сложный пилотаж, а, соответственно, и на воздушные бои на самолётах МиГ-23. Причина - микротрещины 2-го топливного бака, который вследствие больших перегрузок мог привести к разрушению самолёта. На то время МиГ-23 был базовый самолёт авиаполков ВВС страны, инженеры напряжённо занимались этой проблемой на сотнях и сотнях самолётов по всей стране. Из-за запрета на полёты лётчики теряли натренированность в этих видах подготовки. Вспомним, что вначале в Афгане в качестве истребителей были задействованы самолёты МиГ-21, но, с получением пакистанцами американских истребителей F-16, перед нашим командованием встал вопрос адекватного реагирования, а тогда единственным ответом был самолёт МиГ-23. Одним из первых решено было готовить 982 иап (Вазиани) нашей 283 иад. Сроки были поставлены сжатые и тут стали искать, кто же будет готовить лётчиков, если много месяцев никто не летал в ВВС на сложный пилотаж?. Ну, скажем, почти никто. Командующий 34 ВА ген.-лейтенант Федеряков Г.И., сам лётчик-асс, назначил начальником сборов по восстановлению лётчиков к полетам на воздушный бой своего заместителя по боевой подготовке генерала Э.Шубина. Шубин, собрав руксостав, прямо спросил, что будем делать? Я сказал, что знаю двух пилотов, которые, несмотря на запрет, постоянно летали на сложный пилотаж. Не буду преувеличивать здесь степень риска такого заявления, т.к. поставленная ЦК задача отправки МиГ-23 в Афган намного превышала угрозу наказания за нарушение директивы Главкома ВВС. " Кто эти лётчики?" - спросил Шубин. "Полковник Котов и я" - был ответ. Славик Котов, инспектор-лётчик 34 ВА, был мой сослуживец по 841 иап. Остановились на том, что в первую очередь восстанавливать надо инструкторов от замкомэски и выше, чтобы затем "размножаться" в геометрической прогрессии. Такая методика позволила в короткое время подготовить полк к отправке в Афган на боевые действия. При норме для инструктора 4 полёта в лётную смену на сложный пилотаж или воздушный бой мы со Славиком летали по 5 -6 заправок, как говорят лётчики, не вылазили из задней кабины (место инструктора в полёте). Что значит молодость!, Спасала саунка после полётов, конечно не без "соточки". Месяца два я был безвылазно в Вазиани и, закончив подготовку, вернулся в Цхакая. Там продолжил свою службу до очередного отпуска осенью 1982г. Вот здесь - то и произошла драма, круто изменившая ход моей лётной профессии.
    Моей жене нужно было подлечить почки, с путёвками для лётчиков, особенно осенью, проблем не было. Мы взяли у доктора путёвки в Трускавец, детей к тёще, в Харьков, и – вперёд!. В Трускавце я встретил своё 40-летие. Там же очень серьёзно простудился с надрывным кашлем. После отпуска - окружной госпиталь в Тбилиси, в результате - списали со сверхзвуковой авиации на один год с диагнозом: хронический бронхит с асматическим компонентом. И хоть я мог бы год перекантоваться на Ан-14 "Пчёлка", на котором я с руководством дивизии летал на полёты по полкам, но никто не станет на должности целый год держать списанного со сверхзвука лётчика. "Пчёлка" была в штате дивизионного звена управления и на неё был экипаж, но комдиву было удобно летать с офицером управления и, узнав, что я летал на Ан-2, он поставил мне задачу освоить полёты, что я и сделал. Мы летали на Мерию, в Гудауту (там стоял переподчинённый нам полк на Як-28р), а также в Поти и Сухуми для взаимодействия с ГВФ по вопросам управления воздушным движением (УВД). Итак, на моё место был назначен новый офицер, а комдив, генерал-майор Аносов Г.А., предложил мне должность начальника КП (командного пункта) дивизии. Делать нечего, нужно служить дальше. В это же где-то время нашего замкомдива полковника Липатова М.И. переводят на должность командира 288 иад в Миргород. Мы вместе с ним летали в дивизии, и у нас с ним установились хорошие отношения, поэтому он предложил мне перейти на такую же должность в Миргород. Кто служил, знает, что перспектива перейти из Закавказья на Украину, была очень заманчива. Я согласился, делу дали ход, и осенью 1984 года я переехал в Миргород. Одной из многочисленных задач начальника КП в эти годы была отправка по разнарядке на боевые действия в Афганистан ОБУ (офицеров боевого управления) КП полков в качестве авианаводчиков, а также ОБУ КП дивизии начальниками ГБУ (группы боевого управления). Это была неприятная, но необходимая моя обязанность, приказ есть приказ. Конечно, в Афган ехали неохотно и для отправки туда офицера учитывалось много слагаемых: состояние здоровья, семейное положение, прежнее прохождение службы в горячих точках и только в последнюю очередь - желание. В конце 1975 года пришла в дивизию разнарядка на нач. ГБУ. Выбор после тщательного рассмотрения остановился на ОД (оперативном дежурном) КП капитане Мартынёнке Володе. Решение в семье Володи было воспринято, мягко говоря, без энтузиазма, что и было высказано мне женой Володи, Людой, в довольно энергичной форме. Я только молча проглотил, у Володи две дочки, а кормильца - на войну. Володя попал в Джелалабад, нач. ГБУ при 66 мсбр. Забегая вперёд скажу, что Володя вернулся из Афгана майором и с орденом Красной Звезды.
   Через несколько месяцев пришла разнарядка на должность ОД КП ВВС И ПВО СА и РА. Категория, как минимум, зам. нач. КП дивизии, а как раз незадолго до этого майор Юшко Витя прибыл из Афгана ко мне замом. Посылать некого, я мог бы легко откосить, т.к. у меня трое детей, но что объяснять таким, как Люда Мартынёнок и другим жёнам в полках, мужей которых я посылал в Афган? Доложил комдиву, полковнику Костиневичу В. о своём решении ехать. (Кстати, после этого наши отношения с Людочкой Мартынёнок наладились и были самыми дружескими до её преждевременной печальной кончины уже году в 2010). Я рассказал Любе, моей жене, о моём решении. Грустно, но с пониманием жена восприняла эту новость. Прошёл в Полтаве ВВК (военно-врачебную комиссию), продал "Запорожец" на денежные расходы семьи и в июле, получив на руки все документы, улетел в Ташкент. Пройдя необходимые вакцинации на транспортном Ан-12 с аэродрома Тузель я вылетел в Кабул.
   Помню ясный жаркий день 14  июля 1986 года. По предписанию я прибыл в штаб ВВС 40А и доложил начальнику штаба о своём прибытии. Далее отправился в 6-й модуль устраиваться, где и встретил нач. КП ВВС майора Гриднева Саню. Выслушав меня по поводу назначения, он сразу же предложил мне идти к нему замом. Удивительно, как просто решались в Афгане кадровые вопросы. Он доложил НШ и со следующего дня я ежедневно ходил на КП ВВС, набираясь боевого опыта и "врастая" в обстановку. А делать это было для меня не просто, учитывая мою, скажем, не феноменальную память. Притом время на стажировку не было. Врастать надо было по ходу нанесения БШУ (бомбоштурмовых ударов) по бандформированиям, авиационного прикрытия колонн с продовольствием, вооружением, ГСМ и другими материалами для нужд более, чем 100 тыс. контингента 40А. Кроме того, работа армейской авиации в интересах вдд, мсд, мсбр, дшбр, спецназа, обеспечение точек охранения продовольствием и боеприпасами , эвакуация раненых, воздушно-транспортные перевозки, воздушная разведка, нанесение ударов по наркотрафикам, непрекращающиеся, несмотря на боевые действия, просто плановые учебно- тренировочные полёты - всё это и другие задачи необходимо было накапливать и держать в памяти для дальнейшей работы по должности. И конечно же, вопросы взаимодействия авиации и сухопутных войск, осуществляемые ГБУ с многочисленными авианаводчиками, которые также входили в компетенцию КП ВВС 40А.
   Директивы, приказы, письменные распоряжения и другие документы, служащие соединениям и частям основанием на боевые действия, передаются адресно с указанием цифровых наименований этих частей - это общеизвестно. Но в ходе непосредственного выполнения операций возникает необходимость дачи прямых указаний в соответствии с меняющейся обстановкой. Для этого необходимо знать не только дислокацию всех соединений, частей и подразделений наземных войск и авиации, но и фамилии командиров, начальников штабов, а иногда и других должностных лиц перечисленных войсковых структур. Неоценимую помощь в первую очередь оказывал мне мой начальник - Саня Гриднев. И, не смотря на то , что он был по званию майор, это ни коим образом не отражалось негативно на наших взаимоотношениях. Хоть я и был подполковник, но знал своё место его заместителя, тем более в смысле накопления опыта руководства таким большим и сложным механизмом, каким являлся КП ВВС 40А. За всё время совместной работы у нас с Саней не возникало не то чтобы серьёзных, а каких-либо разногласий вообще. Мы жили с ним в одном номере известного модуля №6 и делили все тяготы и радости армейской жизни в условиях Афгана. Большую помощь оказывали боевые расчёты КП ВВС: оперативные дежурные, дежурные штурмана, штурмана ПСС (поисково-спасательной службы), дежурные по связи, офицеры тыла, метеорологи, ИАС (инженерно-авиационной службы), лётчики-инспекторы, медслужбы, короче, все, кто был задействован в проведении повседневных боевых действий. И конечно же при первой возможности участие в боевых операциях позволило быстро овладеть обстановкой и органично влиться в боевой расчёт КП ВВС в объёме своей должности.

Обстановка складывалась так, что по семейным обстоятельствам Саня Гриднев начал ходатайствовать об убытии домой, в Одессу, в распоряжение 5 ВА. Не буду детализировать, но для Саши это были действительно веские основания. Ходатайство было удовлетворено и после 10 месяцев совместной работы Саня убыл в Союз, а в мае 1987 года меня назначили на должность начальника КП ВВС 40А, на которой я и прослужил вплоть до последнего дня пребывания Советских войск в Демократической Республике Афганистан.