Еще и месяца не прошло, а меня отправили в командировку в Кабул. Там располагались склады ОБМО, где надо было получить АТИ для полка.
   В памяти еще живы были впечатления от перелета Кабул-Кандагар, поэтому накануне полета старался не есть и не пить ничего лишнего. Зря опасался… Перелет прошел отлично и я значительно воспрял духом. Перед отъездом мне надавали заказов на разную мелочь, которая в столичных кантинах (магазинах) была дешевле, чем у нас, и даже заняли чеков, потому что я не получил еще даже первой получки. В «джентельменский набор» входили: двухкассетник, платки с люрексом, материал «борода», косметика, авторучки, батники «Montana», трусы «неделька» и «всякие-разные» (обязательно) презервативы. Долго инструктировали (особенно секретарша из нашего отдела) где, что и как покупать, как торговаться, но когда узнали, что в Кабуле у меня есть однополчанин по Сызрани, да еще в советниках, просто объяснили, как найти советников, а они уж покажут все остальное и помогут с покупками.
   Список агрегатов по ВиД и РЭО составили мне инженеры отдела, а необходимые для части приборы и агрегаты по авиационному оборудованию я определил сам, пролазив на пузе по всем пыльным полкам нашего склада АТИ. Благо начальником склада оказался прапорщик из Сызрани. Когда были в Союзе – отношения между нами были на уровне «привет-привет», а здесь бросились друг к другу, как родные. Прапор был «крутой», на склад никого не допускал, у меня же теперь был «абонемент» на круглосуточное безлимитное обслуживание, чем я и пользовался все время. Стеллажи с агрегатами были покрыты толстым слоем пыли, больше напоминавшей пудру, уберечься от которой не было никакой возможности. Ровные карандашные строчки с аббревиатурой агрегатов и их количеством, рассортированные по стеллажам и местам на складе, смотрят и сейчас на меня со страниц затертой половины большой общей тетради, разрезанной под размер кармана штанов «технички» и превращенной таким образом в ежедневник.
   Отправили нас вместе с инженером 205 ОВЭ по РЭО, который уже бывал в Кабуле, так что потеряться было не возможно. Мы, конечно же, не пошли на пересылку, а прямиком отправились в «полтинник». Своеобразная «прелесть» командировок была в том, что они исключали формальности, без которых при командировках в Союзе и шагу нельзя было шагнуть. А слова «Кандагар», «Шахджой», «Фарахруд», «Лошкаревка» действовали на всех лучше всякого пароля. На нас смотрели, как на аборигенов, прибывших оттуда, куда Макар телят не гонял. В штабе армии, узнав, что я из Кандагара, первым делом спросили: «Гранаты привез?» А когда я смущаясь сказал, что приехал только с пистолетом и про гранаты мне никто ничего не говорил, засмеялись своей дежурной шутке, видимо безотказно срабатывающей на новеньких. Речь велась о фруктах и гранатовой роще, расположенной около Арианы и известной на весь Афганистан. В Летающей лаборатории встретил майора, который несколько месяцев назад приезжал к нам в Сызранский полк на проверку. Короче – родня… Сразу все стало легче с «проникновением» на склад ОБМО и получением агрегатов. В последующем Александр Николаевич Львов стал нашим зам. по ИАС полка и мы с ним служили вместе аж до 1995 года.
   Советника, Вельбовца Якова Николаевича, удалось благополучно и просто найти, достаточно было лишь перейти через ВПП, отделявшую «полтинник» от аэропорта. К моей радости в этот же афганский полк прибыл советником еще один инженер из нашего отдела - Бобырь Владимир Николаевич. Считай, половина инженерного отдела Сызранского полка была в сборе. По дороге на квартиру к Я.Н. Вельбовцу не отрываясь смотрел в окно – все было интересно: и махающие здоровенной мотыгой крестьяне на поле посреди города, и женщины в цветной парандже, и бойцы царандоя с автоматами через 10-15 метров вдоль дороги, и тотальное несоблюдение правил дорожного движения, и нагруженные баулами и людьми двухэтажные «барбухайки», и своеобразные широкие одежды мужчин. Горы были буквально облеплены глиняными домами, крыша одного служила площадкой для другого. Все было интересно и здорово, если бы в бок не давил ПМ и если бы не знать, что значительная часть этих улыбающихся людей ночью станет изощренными и опасными врагами… А пока за окном машины неспешно жил Кабул, кажется совсем не обращая на нас никакого внимания. В «шестом блоке» - месте, где жил Яков Николаевич, стояло несколько многоэтажных вполне европейских домов, окруженных бетонным забором. В квартире было прохладно, чтобы не было проблем с патрулем – переоделись в гражданку, и стали «советниками». За покупками пошли «на Маркет» (ударение, почему-то, делалось на последнем слоге). Идти «На Ширинау» - Кабульский базарный район, мои провожатые без местных «аборигенов» не рискнули, хотя за покупками, с их слов, надо было идти именно туда, потому что цены там были в несколько раз ниже, чем в остальных магазинах города. Оно и понятно, кто ж туда из «шурави» пойдет. Сейчас рынки в наших городах напоминают тот Кабульский «маркет» - множество киосков и лотков, в которых в разной последовательности разложен одинаковый товар. Тогда же глаза просто разбегались от обилия товара. Каждый дуканщик зазывал к себе, кругом шныряли бочата. При покупке заходили в кантин, один становился у двери и держал под контролем вход и самих дуканщиков, остальные приценивались к товару.
   Ночевали у Вельбовца, приготовили ужин, именно ужин, а не закуску, жена его еще не приехала, привезенный из Кандагара спирт не помешал.
   Из командировки, благодаря помощи Львова А.Н. я привез таких дефицитных агрегатов, которых в полку даже и не надеялись получить. Все заказы были успешно выполнены, а цены всех приятно порадовали. Таким образом, дорожка в Кабул была мною протоптана основательно, и в нашем отделе я стал бо-ольшим экспертом по командировкам в Кабул.
   Сейчас уже трудно в хронологической последовательности восстановить каждую из них, да и ни к чему это. При перелетах без задержек и заминок одевал подвесную, помогая тем, кто видел «все это» в первый раз, знал как пользоваться кислородными масками и как тяжело на 8 тысячах без кислорода, знал, где надо стоять в грузовой кабине на взлете, чтобы проще было добраться до гермокабины, и где в ней лучшее место; подгадывал, чтобы не лететь на Ан-26, потому что при наборе высоты и на заход у него уходило два с половиной круга, а в кабине трясло, как на стиральной доске. Вобщем, набрался опыта. При одной из командировок пришлось добираться в Кабул на борту «советника». В Кандагаре, на Ариане, долго ждали раненых из госпиталя для отправки в Кабул, даже стоя заснул, прислонившись к контейнерам… Вместо раненых привезли два «груз 200» без гробов и цинков, а просто замотанных в фольгу… Уложили их на рампу, - в полете там самое холодное место было. Настроение у всех было – сами понимаете. Прилетели поздно, да еще и зарулили на стоянку в конце полосы. От нее до «полтинника» идти и идти, сначала через стоянки «духовского» полка по рулежке, а потом уж по своим в полк. Не дожидаясь пока экипаж сдаст свой «груз», несколько человек из нас пошли на мерцающие вдали огни. Вдруг раздался характерный лязг затвора автомата, загоняющего патрон в патронник, и нас окрикнули: «Дриш!». Из темноты вышел афганский часовой, охранявший стоянки, автомат направлен в нашу сторону. Ну, мы ж свои, «шурави», останавливаться не стали, тогда снова, более настойчиво, прозвучало: «Дриш!!» «Стой!!»,- тут и без перевода стал понятен язык пушту. Наши объяснения кто мы, откуда куда и зачем натыкались на полное непонимание со стороны сорбоза. На наши увещевания и требования вызвать начальника караула он никак не реагировал. При этом просто отмахнуться от него, как от надоедливой мухи, при направленном на тебя автомате, было сложно. Минут через десять мы узнали, что наш сорбоз знает несколько слов по-русски, а именно: «Давай бакшиш!» Тут уже терпение лопнуло у одного из нас. В нашей «группе шпионов» оказался какой-то офицер из 70-ой Кандагрской бригады, который открыл дипломат и, со словами: «Вот тебе бакшиш!», выдернул чеку из Ф-1 и кинул ее очумевшему от неожиданности сорбозу…Дальше последовала немая сцена, когда жизнь проносилась у меня перед глазами, и кино это мне очень не нравилось, потому что быстро кончалось… Отбежать 200 метров за 4 секунды я явно не успею, но попытаться придется, спрятаться «в складках местности» проблематично – поскольку стоим на рулежке, оставалось разве что прикрыться портфелем с бумажками и сунуть голову в бетон… Пока я взвешивал свои спринтерские возможности и оценивал крепость бетона из темноты в сопровождении ватаги солдат вышел офицер и все «недоразумения» были в секунду улажены. Оказывается все это время они наблюдали за этой сценой, явно ожидая подарков от испуганных шурави. Лингвистические познания в русском языке нашего «Карацюпы» сразу оказались гораздо шире, по крайне мере он, придя в себя, весело что-то нам говорил. Тут уже всем нам захотелось забросать этих шутников гранатами. С тех пор с бортами «советников» старался больше не летать, - зачем лишние приключения на …

   В одну из командировок отправились втроем: инженер по РЭО 205, наш инженер по РЭО и я. В штаб армии попасть можно было только на автобусе или из «полтинника» или из(от) пересылки. Желающих в «полтиннике» оказалось больше, чем мест и мы пошли к пересылке. Это ничего не дало – не наш какой-то выдался день. Народу было не меряно. Время уходило, откладывать посещение штаба не хотелось, потому что надо еще было зайти в Летающую, на склад, попасть к советникам, да и пройтись по магазинам не мешало. Вдруг кто-то поднял руку и проезжающая мимо ворот пересылки «Волга» остановилась. За рулем сидел улыбающийся сорбоз. На вопрос: «Шеф! Свободен?» Он утвердительно закивал. Секундное замешательство и в машине оказались мы трое и «автостопщик». Меня, как самого длинного, усадили на переднее сиденье. «В штаб армии, Шеф!» И путешествие началось. Из кабины черной «Волги» без сопровождения вооруженной охраны Кабул выглядел совсем по-другому. Он был ближе, можно было протянуть руку и потрогать его, чувствовалось его напряженное дыхание. Видимо и для прохожих мы были интересным экспонатом – шурави без БТРов и автоматов. Дорога шла известным маршрутом, которым я не раз уже ездил в штаб. Настроение было отличным – в стройную цепочку выстраивался весь запланированный день. Наш «автостопщик» сказал, что поедем через Спинзар – центр города, так короче. Ну, короче, так короче. На Спинзаре висел один светофор и стоял на возвышение регулировщик. Он посмотрел на нас с высока, как бы говоря всем свои видом: «Кабул – столица цивилизованного государства!». Да уж! Особенно если учесть, что ни его сигналами, ни сигналами светофора никто не руководствовался. Правило было одно – чья машина больше, тот и прав. Немного проехав площадь, машина остановилась. Сорбоз явно ждал, что мы выходим. Так мы стояли пару секунд, потом тронулись – стоять на дороге нельзя. Оказалось, что водила ни слова не понимает по-русски и, услышав в нашем разговоре знакомое слово «Спинзар», туда нас и привез. Тут наш «автостопщик» вспомнил, что на 100 афошках нарисован дворец Амина, где располагался штаб 40-ой армии. Оставалось только показать «денежку» шоферу и все. Но таких мелких денег (тру рубля по курсу) с собой не оказалось ни у кого. А когда водитель услышал требование, обращенное к нему: «Деньги есть? Дай 100 афошек!», он и не зная по-русски понял, что его сейчас еще и ограбят. Что-то быстро говоря, он отрицательно замотал головой. Мы больше часа двигались по Кабулу какими-то зигзагами и кругами, казалось, что вот-вот, сейчас выйдем на знакомую улицу, но все улицы были на одно лицо, и конца этому не было. Вокруг был Кабул, который не хотел нас отпускать. Мы уже жаждали попасть назад на Спинзар и сдаться регулировщику – все-таки, как-никак милиционер, но нам это никак не удавалось. Апогеем нашего скитания стала узкая улочка, в которой машина уже на могла развернуться. Навстречу на нас надвигалась здоровенная арба, которую тащил афганец с перекошенным лицом. Сейчас-то я понимаю, что ему было просто тяжело, но тогда показалось, что вот «оно и есть»… Водила наш и сам, видно, испугался, потому что почти без команды дал задний ход, а мы передернули затворы. На четверых у нас было 2 ПМа и один АПСБ. Арсенал!.. Пожалели вслух, что не таскаем в командировки автомат. Слабая надежда была только на Стечкина и 2 запасные обоймы к нему. Над хозяином этого богатства мы постоянно подшучивали,- таскать в жару такую тяжесть ради того, чтобы покрасоваться. Сейчас же, это было единственное порядочное оружие в наших закромах. Вырвавшись из тупика, мы поняли, что до добра нас знакомство с местным этносом не доведет. Поэтому, найдя более-менее широкую улицу, остановили машину прямо посередине и вдвоем с «автостопщиком» отправились к первому же царандоевцу. К машине со всех сторон подходили бойцы и местные жители. Первый вопрос, который мы задали, был, конечно же: «Деньги есть?». Нам почему-то казалось, что замызганные 100 афошек станут нитью Ариадны и спасут нас из этого лабиринта. Боец оторопел, тем более, что вопрос перемежался более крепкими русскими выражениями, которые за 10 лет знал каждый афганец от мала до велика. Ситуация была патовая - денег никто давать не хотел. Оставшиеся в машине держали осаду, выражение на их лицах были - не приведи господь. Вдруг из толпы вышел хорошо одетый в европейский костюм человек и довольно чисто поздоровался с нами. Годы учебы в Союзе дали о себе знать. Наш «коронный» вопрос про деньги на мгновение его смутил, но деньги достал, а когда мы не стали их отнимать, а показали на картинку дворца, он не только объяснил водителю, куда мы едем, но и вызвался проводить нас до самого штаба. Наш, довольно крупный доброволец проворно забрался в машину между мной и водителем. Теснота нас почему-то нисколько не смутила. На КПП на нас пристально посмотрели, когда мы прощались с афганцем, но пропустили. Весь спланированный распорядок дня пришлось перекроить,- на «короткой» дороге потеряли не только много времени, но и сил. В безопасности почувствовали себя только зайдя за ворота КПП. Обратно на аэродром не сговариваясь решили ехать только на «рейсовом автобусе» - рыжем раздолбанном ПАЗике из «полтинника».
   В одной из командировок сложившиеся обстоятельства дали возможность мне писать эти строки: нас не взяли на борт, а он сгорел…
   Через полгода адаптировался на столько, что, не задумываясь, полетел в Кандагар на попутном духовском борту через Газни - Мукус и Калат, не зная, что наших и даже «зеленых» частей там уже. И сейчас страшно и смешно от того, что, пережидая афганец, сидели 4 часа в Мукусе, оттопырев указательный палец в кармане, изображая ствол ПМ. Со мной было два прапорщика – афганский «неприкосновенный запас», поэтому все и обошлось.