РЫЖИЙ ЛЕС

Из дневника военного летчика

Чем дальше мы уходим от того 26 апреля, тем люди, олицетворяющие власть, все меньше утруждают себя воспоминаниями. Уже выросло и на следующий год начнет вступать во взрослую жизнь целое поколение тех, кто родился после Чернобыля. А их родителей, остановивших ядерную катастрофу, решивших ценой жизни и здоровья государственную проблему, чиновничье бездушие порой превращает едва ли не в назойливых попрошаек. Забыть, конечно, можно все что угодно, но куда девать десятки и сотни лет периода полураспада? (Ставропольская правда)

     Утро. Надо вставать: мыться, бриться, похмеляться, на работу собираться. Впрочем, похмеляться не надо. Вот уже месяц ни капли в рот, что на сегодняшний день является абсолютным рекордом года. Можно сказать, знаковое событие и оно откровенно радует. Гм, кажется, еще несколько минут, проведенных в размышлениях на тему “Трезвость – норма жизни”, и я стану собой гордиться. Переворачиваюсь на спину. Открываю глаза и, пытаясь стряхнуть остатки сна, обвожу комнату взглядом: белый потолок, громоздкая люстра, темные с золотым тиснением обои. Зеленые, опять же с переизбытком золота, шторы... Да уж, постарались мы с супругой! Кстати, а что у нас с погодой? Кажется все в норме: вопреки обещанному синоптиками дождю, тополиным пухом мается май, светит солнце, по синему небу плывут облака – белогривые лошадки. Одним словом – сказка! Преодолевая притяжение кровати, быстро встаю и бреду в туалет. Срабатывает давнишняя привычка – закуриваю. После нескольких глубоких затяжек просыпаюсь окончательно и бесповоротно. Все идет по отработанному распорядку: зарядка, душ, завтрак. Перед выходом из дома обливаюсь порцией “Double Whisky”. На брошенное вдогонку:

– Ни пуха, ни пера! – Посылаю голосовое сообщение:

– К черту!

Выбегаю на улицу, останавливаю маршрутку, еду. Странным образом из тайников подсознания всплывает слово – Чернобыль! Интересно, к чему бы это? Двадцатую годовщину отмечали месяц назад. Телевизионщики и газетчики неделю трубили о подвигах ликвидаторов, о “городе-призраке”, о стариках-самоселах... Протрубили и заткнулись. Коротка память народная, у правителей и того короче. Помянули, и хватит! Сегодня радиационная эпопея неактуальна. На слуху: коалиция, оппозиция, регионы... Чем не революционная ситуация?

– Да ну их всех к черту! Надоели пуще пареной репы. – Осторожно оглядываюсь по сторонам, может, я сам с собой разговариваю? Только этого не хватало. Нет, кажется, обошлось. Да и выходить пора, приехал.

От остановки до офиса три минуты ходу. Курю, думаю, анализирую. Пытаюсь понять причину воспоминаний. Добравшись до кабинета, включаю компьютер. Набираю в поисковике “Чернобыль”, через пробел, “словари”. Нажимаю Enter. Судя по всему, работы сегодня не будет. Да и какая в субботу работа – больше разговоров, чем дела.

Итак, приступим! БСЭ смотреть не буду, что в ней написано, дураку понятно. Идем дальше. Словарь Брокгауз и Ефрон: Чернобыль или Черноболь – в летописях впервые упоминается с 1193 года... Получается черная боль? Интересно! Может, я и ошибаюсь, но созвучно и по смыслу подходит. Открываю славянскую мифологию: растение, вид полыни, которое в Украине называют травою забвения... Надо же, не знал! Трава забвения... Забвение – пренебрежение тем, чем нельзя пренебрегать. Очень интересно! И логично, у нас, славян, все через одно место: “Что имеем не храним, потерявши плачем”! Всего-то двадцать лет прошло, а многое уже забыто и травой поросло. Людишки свой долг выполнили, и слава Богу. Партийное руководство, едва разобравшись и стабилизировав ситуацию вокруг ЧАЭС, наказало невиновных, наградило непричастных! По сложившейся веками традиции, истинные герои остались “за бортом”. Обычная схема. Дело закрыто! Что, сограждане болеют? Цены на медикаменты зашкаливают? Народец вымирает? Не может быть! Покажите мне того, кто сказал, что повышенная смертность в державе следствие радиации. Это еще, дорогие мои соотечественники, доказать надо! Нет в нашей стране места для правды, есть только право на подвиг! Священный долг перед Родиной!.. А попробуй не выполнить намеченное и порученное, пригвоздят к позорному столбу. Навесят ярлыки, в век не отмоешься. Не один лист казенной бумаги на объяснительные изведешь.

– Где вы были в ночь с субботу на воскресенье? Чем занимались?..

Мигом вся шелуха слетит. Потупишь взгляд и будешь отбивать потным кулачком дробь на бедре, как нашкодивший школьник перед директором:

– А я... а мы... простите, я...

...В ночь с 26-го на 27 апреля 86-го года, в компании однокашников, я попивал водочку и смотрел фильмы ужасов...

Чего греха таить, перед кем лукавить? Именно так должно звучать чистосердечное признание офицера, не прибывшего по тревоге в часть. По тревоге, объявленной в одно из самых страшных воскресений в истории Великого Совка. Для полноты картины останется только добавить, что, выпорхнув из казармы и дорвавшись до взрослой жизни, мы, новоиспеченные лакунасы, отдыхали на полную катушку. По домам разошлись на рассвете. Разумеется, никто из нас не догадывался, что на Чернобыльской АЭС рванул реактор, а в полку объявили “Сбор”.

М-м-да, не густо! Ловлю себя на мысли, что почти ничего не помню. Впрочем, неудивительно: полная или частичная амнезия наиболее характерное заболевание нашего общества, и я, увы, не исключение из правил! Переоценка основных событий и раскаяние приходят гораздо позже. Права была Ахматова-Горенко, несомненно, права:

...И знаем, что в оценке поздней

Оправдан будет каждый час...

Но в мире нет людей бесслезней,

Надменнее и проще нас.

А, может, в своих воспоминаниях я пытаюсь оправдать себя? Но в чем? В том, что часть находилась в процессе формирования и летчикам не хватало жилья? В том, что большинство офицеров, снимавших квартиры в отдаленных районах города, по тревоге не прибыли? Что сработало банальное стечение обстоятельств: отсутствие военного городка, нехватка посыльных, воскресенье? Тем более, что о так называемых тревогах информировали заранее, и личный состав, не дожидаясь сигнала в полной экипировке, выезжал на службу. Реальная картина боеготовности никого не интересовала, на первом месте всегда стояла отчетность перед высоким начальством: своевременное прибытие экипажей, укомплектованность чемоданов, наличие документов и денег. Показатели превыше всего! Апрельское воскресенье было исключением из правил и вскрыло истинное положение вещей! Неудивительно, что в то злополучное утро, не получив конкретной задачи и не зная конечного пункта маршрута, в воздух смогли подняться всего три транспортных вертолета...

...Оставшихся в полку вертолетчиков от неминуемых взысканий спасла предстоящая командировка в “теплые” страны. Партийным бонзам требовались новые герои для выполнения специальных заданий правительства!

Особых переживаний и тем более паники, по поводу возможных последствий аварии никто не испытывал. Летчики получили полетные карты, индивидуальные дозиметры и продолжали тянуть свою непростую армейскую лямку. Как и прежде летали, ходили в наряды. О катастрофе предпочитали не думать. До Чернобыля далеко...

...Ликвидаторы вернулись в середине мая. После необходимых замеров, сделанных сразу после остановки винтов, вертолеты отогнали на дальнюю стоянку, обработали и законсервировали. В воздух они больше не поднимались. Комбинезоны и куртки изъяли, и сложили в контейнеры для последующего уничтожения. На следующий день отряд направили в Ригу на реабилитацию. Люди и техника светились от полученных доз...

...Военная служба не располагает к сантиментам. Частые переезды и напряженный график работы не оставляют времени на такие пустяки как воспоминания и размышления. Новые гарнизоны и новые лица, все как в песне: “по морям, по волнам, нынче здесь, а завтра там”. Сегодня в Каунасе, а завтра в Чернобыле! Родина Мать - не мачеха, позовет - не откажешь... Только спустя годы я узнал, что те первые экипажи разместили на площадке, расположенной в непосредственной близости от реактора. В восьмикилометровой зоне от эпицентра взрыва! Группа руководителя полетов работала из гостиницы “Припять” и, наблюдая за действиями вертолетчиков, давала соответствующие указания. Даже оценки ставили! Сколько рентген получил каждый из них, одному Богу известно! Была установлена мифическая доза облучения, а подсчеты велись по преступной, по-другому не назовешь, схеме: один вылет - один рентген! Летали в обычных химкомплектах и респираторах, а кабины вертолетов выкладывались тонким слоем свинца.

Летчикам поставили задачу - крепить на внешнюю подвеску вертолета парашюты, наполненные песком, и сбрасывать в жерло реактора. На первый взгляд, все просто! Вот только попасть даже с небольшой высоты в образовавшуюся от взрыва брешь, из которой валит дым, ох как тяжело. Это я точно знаю, сам бывший летчик. Тем более, что пилотов предупредили: смотреть на это хозяйство нельзя - можно ослепнуть. Груз бросали в условиях повышенной сложности. В народе по такому поводу говорят без затей: опыт не купишь и не пропьешь. Куда там американским асам до наших парней, с их совершенными прицелами и точечными бомбардировками? Им еще учиться и учиться надо!

Вертолеты барражировали по замкнутому кольцу с утра до вечера. Бомбили реактор песком, а затем и свинцовыми болванками. Кто-то из вышестоящих решил, что свинец должен плавиться и покрывать пленкой раскуроченную арматуру, тем самым уменьшая радиационный фон... Но не тут-то было! От болванок поднималась пыль и дозиметры страшно фонили. Кажется, в первых числах мая произошел мощнейший выброс и уровень радиации достиг небывалой отметки в 1200 рентген! В тот день между Рыжим лесом и Припятью вертолетчики заметили семью, которая сажала картошку. Это всего-то в трех километрах от АЭС! Командиры экипажей благим матом орали в эфир, чтобы убрали людей. Да, куда там, не до людей! Ветер в сторону Киева дует, а в столице Советской Украины полным ходом праздники отмечают, народные гуляния идут...

Через пару дней спецы прозрели, и наши ребята начали забрасывать реактор охотничьей дробью, свезенной с разных уголков Украины. Инженеры киевского завода “Арсенал”, специально для этих целей, разработали приспособление по загрузке картечи в парашюты. Трудно поверить, но вертолетчики каунасского отряда положили в жерло реактора сто двадцать тонн дроби!..

...Жизнь - сложная штука! Нет в ней пограничных столбиков и разделительных полос: здесь белое, а там черное. Жизнь - не хорошая и не плохая, она такая, какая есть. Она разная, и у каждого своя! У каждого своя дорога и свой крест! Кому Чернобыль, кому Афганистан. А кто-то Чечню на вкус попробовал. Солдату везде несладко. В городе атомщиков я никогда не был, в ликвидации последствий аварии не участвовал, но почему-то в очередную ядреную годовщину комок к горлу подкатывает и слеза наворачивается! Не от того ли, что многих ликвидаторов знал, с кем-то дружил крепко? Был у меня в эскадрильи прапорщик, литовец, что с ним сейчас - не ведаю. В 93-м, перед самым выводом войск из Прибалтики, он уволился по болезни и остался на исторической родине. Мы не были с ним дружны, но в одну из встреч он как-то обыденно, без надрыва сказал:

– Знаешь, командир, о чем я жалею? – И не ожидая вопроса, продолжил:

– Жалею о том, что водку не пью! А еще больше о том, что не пил ее там - в “Зоне”! А нам ведь говорили, водка из организма радиацию выводит. Все кто пил, сейчас здоровы и счастливы, а у меня видишь, браслет с часами вокруг запястья проворачивается... только за этот месяц три раза его укорачивал. Врачи сказали, лейкемия – рак крови!..

Сейчас трудно проследить, кто был инициатором алкогольной борьбы с радиацией, да и не столь это важно. Важно другое: мысль о том, что водка выводит всякую радио гадость, проталкивалась в народ сознательно, преднамеренно! Разумеется, спирт является хорошим растворителем и дезинфицирующим средством. Но радиоактивный элемент невозможно растворить и, тем более, убить - это ведь не микроб какой-то. Единственное, что можно приобрести от регулярного возлияния спиртного - это страшную зависимость, со всеми вытекающими последствиями. А многие верили и пили. Постепенно спивались, превращаясь в отбросы общества. Что с алкаша возьмешь, умрет и не жалко! А главное, ему самому, кроме бутылки ничего и не надо! И всегда можно сказать свое веское, компетентное слово: умер по причине беспробудного пьянства. Цирроз печени, знаете ли, - радиация здесь не причем!

Не помню где, но слышал, что в то же время был издан приказ тогдашнего Минздрава, в котором было написано, что никакие болезни, особенно онкологические, с радиацией не связывать! С экранов телевизоров и по радио, высмеивая паникеров, профессионально врали: ситуация под контролем, спите спокойно, товарищи! Союз давно развалился, а негласный закон действует и поныне. Страшно, жутко жить в стране, где люди используются как роботы, необходимые для достижения высоких государственных целей!..

...Рассказывая о давних событиях, друзья-вертолетчики часто вспоминали о лесе, с интригующе-сказочным названием - Рыжий. Как-то собравшись за столом, они пояснили, что недалеко от электростанции росло несколько гектаров сосняка, деревья которого после выброса порыжели и стали почти коричневыми. Через некоторое время резервистам был отдан приказ на его вырубку. Кряжистые сосны распиливали бензопилами, вручную стаскивали в вырытый котлован и хоронили под слоем песка. Сегодня человеческий разум отказывается воспринимать информацию о том, что пришлось испытать людям в борьбе с разрушительной и смертоносной мощью! Но сколько здоровых, кряжистых мужиков умерло за истекшие двадцать лет? Сколько с порыжелыми от пережитого душами осталось в живых? Кто знает, кто скажет правду? Людей, словно деревья, погребают под многолетним слоем времени. Хоронят и предают забвению! Дипломированные доктора и академики в своих докладах и отчетах все чаще пишут о том, что сейчас “Зона” представляет собой заповедник и своеобразный оазис. Пишут о гражданском недомыслии, о невероятно завышенных цифрах! Вот только хочется спросить:

– Что есть недомыслие и что есть раболепие? И кто расскажет потомкам, страшную правду о Рыжем лесе?..

...День умирает, рождается вечер. Маршрутное такси подъезжает к дому. В открытых окнах мелькают деревья, дома, лица! За день столько передумано, столько наворочено, что голова идет кругом, и на душе муторно... Жарко, и хочется пить. Нет, не пить - выпить, за здоровье выживших, помянуть умерших!

– Водитель, остановите у светофора.

Хлопаю дверцей такси и быстро ныряю в прохладу магазина. Слава Богу, никого нет.

– Девушка, сто пятьдесят в одноразовый и лимончик, пожалуйста...

г. Донецк, 2006