Рампа закрылась, экипаж Ила запустил двигатели, после непродолжительного их прогрева вырулил на полосу, взлетел и взял курс на Кемерово для дозаправки, оттуда - на Каган. Сразу после взлёта в грузовой кабине установилась тишина, слышен был только ровный и монотонный звук от работы реактивных двигателей. Впервые в жизни увидел всех «пассажиров» самолёта в военной форме. Перелёт на переучивание и обратно в счёт не беру. Ну вот, наверное, думал каждый, то о чём говорили, к чему готовились, начинается! Помню глаза ребят, с которыми встречался взглядом. Этот взгляд невозможно описать. Каждый, наверное, ещё думал, что бы мы все, этим же вот составом, вот также, через год вернулись бы домой!
   В Кагане мы прошли не только акклиматизацию, наши лётчики получали инструкторские полёты на МТ-шках, а мы, бортовые техники поближе знакомились с новым для нас типом вертолета. Местные бортовые техники охотно делились опытом эксплуатации таких вертолетов в условиях горно-пустынной местности. Со многим, необходимым для работы в Афганистане, нас ещё в полку, при прохождении Афганской программы, ознакомил наш старший бортовой техник-инструктор Романчук Михаил Николаевич. Назначение на эту должность он получил вместо ушедшего в запас Гуцала В.И. Для него это был второй заход, и именно в Джелалабад. Мы уже знали, с какой периодичностью надо менять фильтры тонкой очистки на НР, особенно на операции, как тщательно надо относиться к эксплуатации Аи-9в. Как надо правильно осуществлять посадку десанта в грузовую кабину и особенно высадку перед заходом на площадку, не допуская нарушения центровки вертолёта, чтобы не создавать дополнительных неудобств командиру экипажа. Как вести себя перед открытой дверью грузовой кабины в это время, в каких случаях включать ПЗУ, независимо от пыльности на площадке и многое другое. В конце двухнедельного нашего пребывания в Кагане мы перелетели в г. Чирчик. Наши лётчики быстро отлетали полёты на боевое применение на местном полигоне.
   И ранним утром 2 октября нас доставили в Тузель. Мы быстро прошли таможню. Кроме всего необходимого каждый из нас вёз по две бутылки водки - на стол для всех и, прежде всего тому, кого заменяет, тому, кто свой год отлетал. На лётном поле нас ждали несколько Ан-12. Наша группа попала на первый борт, остальные борта шли за нами с небольшим временным интервалом - на юг, на Кабул.
   Пейзаж под самолётом был необычным для нас, привыкшим летать над Амурскими степями и тайгой. Кругом были горы. Сверху они были как бы изрезанными и в шрамах, освещенными ранним Солнцем. Через некоторое время показалась ленточка Амударьи, экипаж борта дал сирену. Всё! Мы пересекли границу. Мы на территории другого государства. Необычным для нас был и заход на посадку в Кабуле. Борт как хищная птица, падающая на свою жертву, по спирали, шёл по кругу, и экипаж мастерски произвёл посадку. Сам город находится как бы в чаше, образуемой горами. Аэродром был в дымке. Позднее, сколько раз приходилось садиться нам в Кабуле, ни разу его не видели без этой пелены. За две недели мы уже привыкли к высокой температуре, по сравнению с Дальним Востоком, но по выходу из самолёта в нас пахнуло жарой. Температура явно зашкаливала за тридцать. Через некоторое время к нам подрулили и остальные борта с нашими ребятами. Теперь мы ждали Ан-12 на Джелалабад. Как выяснилось позже, остальных наших доставили наши Джелалабадские восьмёрки под прикрытием наших же 24-ок. Полк, оказывается, был на операции. Минут тридцать мы ждали готовности борта и стояли около самолёта. Что ещё очень запомнилось, около борта стояла девушка, она потом с нами летела до Джелалабада. На ней было лёгкое прозрачное платье, стояла она спиной к Солнцу. От неё невозможно было отвести взгляд наших глаз, казалось, что на ней вовсе нет никакого платья. А она стояла и молча смотрела на нас через солнцезащитные очки, а мы украдкой на неё через свои.

   Перелёт до Джелалабада показался очень коротким - не успели набрать эшелон как зашли на посадку по такой же схеме, как и в Кабуле. Борт стал рулить к модулям, к штабу. Меня как током ударило - ведь среди встречающих должен стоять мой брат! Ребята поняли моё состояние и дали возможность мне выйти первым. В блистер я его уже наблюдал среди встречающих. Вот так и получилось, из всех прилетевших я первым ступил на землю Джелалабада и сразу попал в объятия родного человека!
   Меня и Олега Миновского он сразу же пригласил в свой модуль, в свою комнату, где размещались начальники групп обслуживания. В комнате был накрыт шикарный стол.
   Они ждали своих заменщиков! Но так как основная группа наших с Кабула прилетела вечером на наших же бортах, то все первые угощения достались нам. Здесь же меня нашёл мой заменщик, мы познакомились и он мне сообщил, что передавать-то мне в общем-то и нечего - борт недавно перегнан в Союз на КВР.
   В полку наблюдалась всеобщая атмосфера веселья. После стола нас пригласили на бучило 1-ой эскадрильи. Что бросилось в глаза?
   Периодически мы слышали одиночные выстрелы. Оказывается, этим привлекалось внимание переходящих ВПП – садиться самолёт и надо быть осторожным. Было очень много деревьев, похожих на наши пихтовые по берегу реки и эвкалиптов, росших казалось везде, и на стоянках, и около модулей и служебных помещений.
   Бучило представляло собой небольшой в общем-то водоём, образованный постройкой плотины на речке, текущей с гор и заросшей по берегам камышом. «Набережная» берега бучило была выполнена умелыми руками из ящиков от НУРСов и брусков бомботары. С неё можно было нырять в воду, спуститься или подняться по деревянной лестнице. Здесь же были установлены шезлонги – пожайлуста загорай. К бучило же подходила замаскированная траншея из бани, прелести которой мы почувствовали чуть позже. И что было необычно, все кто приходил купаться, раздевались полностью, до нога, и купались в чем мама родила. Я ещё спросил у Славы – «А почему все купаются в таком виде?» Ответ был очень простым – «А кого здесь стесняться? Женщин же нет, они отдыхают на своём бучило и к нам не заходят».
   Вечером, в часов пять-шесть, на круг для посадки зашла большая группа восьмёрок под прикрытием двадцатьчетвёрок - прибывали остальные наши с Кабула. Борта на посадку заходили по малому кругу по спирали, с большой вертикальной скоростью, со сбросом ЛТЦ из АСО с каждого борта.
   Полк накрыла вторая волна радости. Мы понимали ребят, они радовались прилёту остальной части замены. Им, честно отработавшим свой год, уже было, кому передавать свои дела. А что творилось позже, с быстрым наступлением темноты? Почти из каждой комнаты модулей слышались магнитофонные записи песен Юрия Антонова, Лозы, Муромова и иностранных исполнителей. Здесь же мы встретили нашего командира экипажа Олега Афонасьва, ушедшего год назад с нашей эскадрильи и многих наших ребят с двадцатьчетвёрок, которых мы проводили весной. Все, кто заменялся, были очень загорелыми, лётные комбинезоны на них были выцветшими, практически белоснежными от солнца и стирок, и по возникшей ранее традиции, почти все заменяемые, вместо панам сразу же надели фуражки от повседневной формы. Мы на их фоне смотрелись как курсанты-первогодки на фоне выпускного курса.
   На утро следующего дня получали комбинезоны, ЗШ, личное оружие, сходили на стоянку нашей эскадрильи, посмотрели на борта, на которых нам предстояло работать в течение года. Посетили теперь наше эскадрильское бучило. Оно чуть отличалось от бучило 1-ой эскадрильи. Сама баня была чуть меньше, а водоём больше. Речная вода в него заводилась по трубе большого диаметра, проложенная по дну и была очень прозрачной. В воде плавало десятка два достаточно большой рыбы, которую оберегали и до нас и мы, и, наверное, после нас. Набережная и сходни были также умело, сделаны из дерева. По краям бучило рос эвкалипт. Как потом выяснилось, бани в эскадрильях являлись не только предметом гордости и спора «чья лучше», но, самое главное, и местом отдыха и приведения души и тела в порядок! Кроме того, наши бани пользовались славой, без преувеличения сказать, среди всего лётного состава ВВС, дислоцированных в Афганистане. Сколько раз потом наблюдали, кто бы к нам не прилетел, но никогда не упускали возможности искупаться в бучило!
   Наши бани составляли часть нашего отдыха. Скажем, если в этот день не лётали, можно было целый день провести в бане. В парилке температура пара составляла более сотни градусов. Без шапки, прикрывающей уши от жара, и оргалитовой подставки, в парилке находиться было нельзя. А какой был запах от эвкалиптовых веников?! Да как по тебе пройдутся этими вениками ребята, умеющие попарить, да после этого всего прямиком в холодную воду бучила! Казалось, что в тело впивалось миллионы иголок! Потом отдых в тенёчке или можно позагорать на солнце! Вот как за день сделаешь в парилку заходов шесть-восемь, силы остаются, только сходить в столовую на ужин, на построении эскадрильи получить задачу на завтра и быстро провалиться в глубокий сон. На утро не идешь, а летишь!