|
Главное, - не забывать…
Главное, - помнить… (Окончание)
А вообще-то страшно даже вообразить, что бы могло случиться в результате детонации боеприпасов во время этой аварии, ведь на борту находилось десять тонн реактивных снарядов…
А сейчас необходимо было восстанавливать освещение полосы, убирать все последствия произошедшего. Задача по перевозкам оставалась.
На рассвете запросился из Союза борт, по радио старший сообщил, что он везет мне капли от нервов (текст прямой). Сел Ан-12 нормально. На нем прилетел зам. командующего ВТА генерал Трапезников. Поручкались, вручил мне пол-литра спирта. Ознакомился с обстановкой, забрал экипаж, и улетел. Хорошая миссия. Наверно еще награду заслужил.
А спирт мы поделили, но его действия никто не почувствовал.
Такая вот была обстановка.
Утром, после очередного сеанса связи, Паша Винокуров мне передал, что БРЛС самолета (бортовую радиолокационную станцию) необходимо уничтожить. Там под текстолитовым обтекателем расположена была секретная антенна “Инициатива”.
Кувалдой все разбили. Ломать, не строить. А самолет было жалко…
Мы продолжали выполнять задачу, поставленную командованием. И каждый день меньше двухсот РСов на наш «пятак» не приходило.
В один из поздних вечеров, когда мы принимали наши очередные «грузовики», при обстреле РСами перебило силовой кабель, питающий освещение ВПП. Полоса погасла. Ситуация, не передать: на подходе борт. Отправил прапорщиков найти разрыв и устранить проблему. Когда нашли место разрыва, один из героев соединил кабель и как-то держал его за два конца под напряжением, пока второй “сшивал” его. Полоса светилась. К посадке самолета успели. Руки одного из прапорщиков были сильно обожжены. Быстро оказали помощь, перевязали его ладони и продолжили свою работу. Вот такая была у нас команда. Еще раз, как жаль, что я не помню их имен и фамилий. Эти люди заслуживают самых высоких эпитетов и я горжусь, что был рядом с ними, и мы вместе делали нам порученное.
Разумеется, обстановка вынуждала быть в постоянном напряге, в эмоциональном и психологическом. В этой связи хочу упомянуть один штрих из рассказа Павла Григорьевича (нашего Паши), где он замечает в моём голосе, когда мы уточняли по телефону задачи на предстоящие сутки (в конце января, а скорее это были уже первые дни февраля), беспокойство и напряжение, когда я задал вопрос о том, что слышно, долго ли нам ещё здесь воевать?
Конечно, в моих звонках на фоне непрерывных обстрелов, лётных аварий некоторые эмоции и могли присутствовать. Шел вывод войск в СССР, Мы знали число – 15 февраля. Но мы не знали, что до конца работы остаётся уже несколько дней, как этого не знали и на КП ВВС.
В первые дни февраля ухудшилась погода. Не было возможности вообще принимать самолёты. Стояла низкая облачность, порядка 200-250 метров нижний край и видимость не более полутора-двух километров. Правда и духи почти перестали нас обстреливать. Потянулись ужасные часы бездействия.
В один из таких дней, когда на КДП дежурил Саша Скуднов, на связь стал выходить экипаж. Саша вызвал меня, доложил обстановку. В эфире слышим: “Заргун”, я два полсотни семь, иду к вам, эшелон… прошу проход над точкой”. Голос, конечно, я узнал сразу и дал “добро”, указав нижний край облачности и горизонтальную видимость на аэродроме. «Проход разрешил» Через несколько минут последовал усиливающийся звук реактивного двигателя. И внезапно, с юго-западного направления с курсом 50 град., вынырнув из облаков, над полосой с оглушительным рёвом метрах на пятидесяти проносится на скорости километров восемьсот Су-17М3, и в эфир летит : “Володя, держитесь”, включается форсаж и - свеча над полосой. Это был Гриша Хаустов, полковник, штурман ВВС 40й А. Ему к этому времени уже послали представление на Героя Советского Союза, которого он и получил по достоинству. И он ушел на Шинданд.
Стало как-то веселее.
А через день или два погода вновь позволила нам работать. Душманы тоже активизировались. Обстрелы возобновились.
По координатам, переданным мне разведкой, КП ВВС спланировал БШУ группой дальних бомбардировщиков Ту-22. Ранним утром в режиме радиомолчания группа вышла на цели, и начала свою работу. Бомбы ложились именно туда, откуда постоянно нас обстреливали. Во время работы Ту-22 я находился возле КДП и передал в эфир через свою радиостанцию "Молодцы!!!". И сразу после моих слов метрах в 300-400 ударили две бомбы, каждая по полторы тонны. Ударная волна, сбила с ног, подбросила, и я пролетел метров десять, ударился о землю. Очнулся я от того, что какой-то афганский офицер стучал меня по щекам. А бомбовый удар пришелся почти по расположению «зеленых». Я спросил о их потерях. Повезло, всё обошлось. Никто сильно не пострадал. Вот тут-то я в эфир все сказал. Даже что и не умел.
В один из дней конца января к нам на аэродром приехал генерал-губернатор провинции и города Кандагар, командующий кандагарским армейским корпусом генерал-лейтенант Нурулхак Олюми. Нас пригласили “на чай” к губернатору. Импровизированный стол был организован на улице возле одной из южных галерей аэропорта. На столе фрукты: инжир, финики, изюм и разные орешки типа арахиса, фисташек, восточные сладости (что-то вроде рахат лукума), стаканчики под чай. Генерал-губернатор был высокий, стройный, в военной форме Афганской армии. Человек лет 50. Приветливо поздоровался с каждым за руку. Он сказал, что по-русски знает не очень хорошо, поэтому адъютант будет переводчиком. Подали чай. Разговор в основном вращался вокруг поставок вооружений, боеприпасов и продовольствия в провинцию по плану, согласованному правительствами двух стран. Он выразил обеспокоенность насчёт объёма поставок. Помню, говорил, что учитывая большую протяжённость общей с Пакистаном границы будут проблемы удержать напор моджахедов после нашего выхода. Мы сообщили количество рейсов, объем и вес выполненных уже поставок. Губернатор не хуже нас знал эти цифры и также осознавал, что не от нас зависит их величина. Мы лишь исполнители планов, согласованных в верхах. Общение было недолгим. Встреча длилась минут пятнадцать-двадцать. Он подарил перед отъездом мелкие сувениры и убыл исполнять свою должность, а мы какое-то время были еще за столом и наслаждались вкусным чаем и восточными сладостями. Вот такая была встреча.
Ещё несколько ночей мы принимали от 18 до 24 бортов в сутки, пока ни перевезли весь согласованный Москвой и Кабулом объём грузов. Позвонил Павел Григорьевич: "Готовьтесь к убытию!"
Мы были готовы.
По данным Паши Винокурова (у него сохранились записи), за это время мы приняли 196 бортов, поставивших около 2500 тонн груза, в их числе боеприпасы для артиллерии различных калибров, выстрелы к БМ, типа “Град”, ГСМ, БТРы, радиостанции на автомобильной базе, различное оборудование и продовольствие. Вся наша группа находилась в Кандагаре в условиях осаждённого гарнизона 16 суток, или 384 часа.
Днем 3 февраля из Кабула за нами прибыло два Ан-12, Шемякин и Захаренков. Самолеты были без грузов. Это насторожило руководство афганской армии. Пришлось обманывать, сослаться на неисправности бортов, вынужденную посадку и т.д. Но выход из Кандагара оказался не так прост, как мы планировали. Тогда я не знал, но сейчас из многих источников стало известно, какие круги из советского руководства потакали Наджибулле в его стремлении задержать как можно дольше наши войска в Афгане. Кстати, у Паши в рассказах об этом сказано. По поведению солдат афганской армии и их командиров мы почувствовали плотную опеку над собой. Похоже готовились провокации, с целью задержки нашего убытия, взятия нас в заложники и принуждения к продолжению поставок вооружений ввиду “нарастающей угрозы законному правительству со стороны моджахедов”. Я позвонил на КП с предложением по выходу в этой ситуации. Через некоторое время Паша перезвонил и сказал, что “Дима (так между собой мы звали Романюка) одобрил мой план и сказал предельно увеличить бдительность”. Нам уже тогда многое было известно: коварство и лицемерие в этих краях зовётся восточной хитростью. Как бы там ни было, мы с командиром роты и летчиками начали действовать, учитывая, что за нами наблюдает много глаз. Пилоты с экипажами имитировали проведение работ на самолётах, командир роты отправил бойцов по хоз.работам и “усилил” посты на блоках, короче, хозяйская жизнь на аэродроме кипела. При этом мы с ним распределили тщательно по бортам весь личный состав, что знали все - от взводного и до командира отделения. А нас было 135 человек.
Часов в девять вечера аэродром, как обычно, погрузился во тьму. Но мы не торопились, надеясь перехитрить восток на их же поле. Всё имущество: радиотехническое оборудование, палатки, генераторы с дизелями, радиостанции, полевые кухни и пр. и пр. было оставлено на аэродроме. В полтретьего ночи сняли быстро посты и в течение десяти минут все были уже в самолётах. Запустили двигатели. Рампы закрыты, выруливаем один за другим и, не останавливаясь, двигатели на взлетный режим, взлёт. Набор высоты без спирали и курс на Шинданд. Несмотря на все наши консперативные мероприятия “друзья” всё-таки открыли огонь по взлетавшим бортам, как потом рассказали мне и Шемякин, и Захаренков. "Зелёные" бежали с торца и боков ВПП, ведя на ходу огонь трассерами. И на этот раз нам повезло. Люди в самолетах были распределены поровну. Сначала были в грузовом отсеке. Набор эшелона и в полёте все, почти семьдесят человек разместились в гермокабине (бойцы лежали один на другом почти до самого потолка). Для справки: реальная вместимость гермокабины - максимум 15 человек. Через час в Шинданде мы выползали из самолета и с трудом двигались разминая затекшие руки и ноги. Но здесь мы были уже у своих!
За это время мы не потеряли ни одного человека, что в условиях постоянного огневого воздействия со стороны противника было фантастикой. Везение? Судьба? Судите сами, но если бы сейчас кто-нибудь сказал, что на всё это Господня Воля, лично я бы возражать не стал.
В Шинданде я встретил Колю Слёзкина. Потом, 6 февраля начали движение колонной в составе 5 мсд через Герат на Кушку. Домой! В Союзе я оказался лишь 8 февраля.
15 февраля вышли наши товарищи, Командующий ВВС 40А, Начальник КП ВВС 40А Паша Винокуров и другие. Это было уже в Ташкенте. Встреча была более чем теплой. Генерал Романюк вызвал меня к себе, обнял и сказал: "Осипов, вот адрес, здесь живет моя жена. У нее твой заказ – телевизор и видеомагнитофон". Вот такой он был, Дмитрий Саввович.
Осипов Владимир Иванович,
полковник в отставке, ВКС РФ. г. Владимир, 14.04. 2023
|
