По пути через Файзабад

Послушав одну из песен, на меня нахлынули воспоминания, так всегда бывало на протяжении этих тридцати лет после Афганской войны. И я всегда ловил себя на мысли, что на протяжении семнадцати месяцев (полтора года) участия в боевых действиях, никогда не смогу пересказать свой Афган. Но тут меня подвигло само Время, когда вдруг мы стали тесно общаться, не хочу сказать: «На закате своих дней», с парнями, прошедшими боевые действия. А их становится всё меньше, но строй их становиться тесней!

Был 1988 год, начало постепенного вывода войск, но боевые действия продолжались по полной, не смотря на лето, как когда-то, раньше собранного урожая «Духи» не воевали, но тем не менее жизнь и война шли вместе до поворотного пункта маршрута, где война оставалась на Земле, а души солдат и офицеров возвращались домой - на Небеса!

Война катилась по своему кем-то придуманному плану не обращая внимания на ещё не собранный урожай колосившейся пшеницы.

Я не помню конкретно дату, того эпизода, так как я всё лето 1988 года не «вылазил» из боевых задач! Успевая в лучшем случае после прилёта из района боевых действий, получить получку, переодевшись, «слетать» на такси втихую в Кабул, за «чаем» тоже, т.к. проще было в дукане купить чай индийский любого сорта на развес, чем ожидать талон на покупку в Военторге гарнизона. Но водки не купить, это было бы признаком глубокого нездоровья и слабости Духа!

 В один из очередных рейдов, после возвращения, получив через три дня новую боевую задачу, я, с аэродрома «Полтинник», на Ан-26 вылетел в Кундуз.

Как удивительна жизнь, когда тебя в авиационном мире тесном, вдруг сталкивает судьба с теми, кого ты просто любишь по-мужски и уважаешь за дела! Так я приехал на борт, где весь экипаж были моими друзьями во главе КВС (командир воздушного судна) и правым лётчиком, капитаном Кушнарёвым, моим бывшим однополчанином, когда-то лётчиком Миг-27К, с которым я служил, было дело, ещё в Германии, а встретился с ним, будучи при выполнении боевых задач в Кандагаре. Ожидавший у самолёта прибытие единственного пассажира, по заданию КП ВВС 40-й Армии, экипаж встретил меня радушно!

Не буду описывать детали, как травили анекдоты возле рампы, ожидая заход солнца, как после того, что солнце оказалось за горизонтом, командир экипажа скомандовал на «борт», и все пошли занимать свои места, и выруливать на взлётную полосу, чтобы в момент прихода темноты оторвать колёса в воздух.

После приземления в Кундузе и заруливания на указанную стоянку, экипаж выключил двигатели и все по приказу командира экипажа собрались в самолёте, КВСу передали с «вышки», чтобы пассажир следовал на КП, вертолёты готовятся к вылету в заданный квадрат, экипаж пожелал мне, авианаводчику, удачи!

Средина ночи миновала, и уже за полночь. Два Ми-8 на стоянке и по горячей бетонке идёт к ним майор, вооружённый, с радиостанцией, рюкзаком за спиной и спальником под ним, автоматом, нагрудником с шестью магазинами, со всем необходимым, картой кодировкой в целлофановом пакете на груди под х/б, которую чертил в штабе ВВС 40-й, но с верой в благоприятный исход боевой задачи!

 Это был район Файзабада, где базировалась отдельная вертолётная эскадрилья. Туда меня по ночному и доставили вертолётами.

 На следующий день я слонялся по расположению территории этой вертолётной эскадрильи, так как мне предстояло по ночному вылететь в район боевых действий по моей задаче, в район кишлака Кишим, вылететь таким же образом, каким я оказался в Файзабаде, только на площадку обозначенную сигналками.

Целый день эскадрилья совершала боевые вылеты, и я, когда пришёл к диспетчеру, фамилию прапорщика не помню, но у него работал боевой канал в динамике на прослушивание. Услышав радиообмен экипажей вертолётов, я обратил внимание на цифры, кодировки квадрата работы боевых вертолётов.

Когда повторялись цифры квадрата, то мне они были знакомы, а я ведь сам склеивал карту района боевых действий, так принято в авиации, и чертил сетку кодировку квадратов, но, как художник художнику скажу, я просто запомнил!

Какой-то экипаж в эфире говорил: «Я не знаю этого квадрата, что пехота даёт!» - Называет цифры!

«Давай, - говорит кому-то - по линейным координатам пойдём!»

Это по дороге, так я понял.

– «Где этот лежит?!

- «На обрыве! Забери его!»

- «Сажусь одним шасси!»

Я сразу заявил, что у меня есть сетка кодировка новая на моей карте, которая прилипла от жары в своём целлофановом пакете у меня к телу на груди.

По возвращению экипажей я нашёл штурмана эскадрильи, и ему сказал, что надо посадить весь лётный состав в классе и с моей карты нанести всем новую сетку кодировки, которую, очевидно, забыли передать для смены в это подразделение.

 Я стоял у доски, на которой написали новые позывные с моей карты и моей памяти, карта ходила по классу и её добросовестно переписав, экипажи пошли на очередной боевой вылет. Вечер не преминул кинуться в мои объятия, и я, собравшись, выдвинулся на стоянку вертолётов, где меня поджидали два экипажа Ми-8, которые меня по ночному и забросили в район боевых действий.

Вылет был точно таким же, как из Кундуза, таким нарядом сил -  два Ми-8, один с посадкой на площадку по сигналкам, горящим в квадрате, а другой борт, как ПСС на эшелоне, на случай спасательных действий.

Меня высадили точно в квадрате и как только я отбежал от вертолёта. Тот ушёл вверх! Сигналки, ПСНД-шки, догорели и меня обняла густота тёмной ночи, так как Луны не было видно.

Вот этот эпизод, ничем героически не отличавшимся, я помню ещё по одной причине. Через много лет, будучи заместителем начальник РЦ ЕС ОрВД на Чукотке, я в 91-м году в пос. Угольные Копи (Анадырь), при посещении универмага, зимой, на ступеньках магазина был остановлен обращением ко мне, человеком в синей демисезонной лётной куртке:

- Товарищ подполковник, здравия желаю! Я штурман с Ан-12, мы недавно прилетели. Это вы помогли нашей эскадрилье в Файзабаде?! Я вас запомнил! Вы стояли у доски и рассказывали про кодировку и позывные, мы удачно совершили ещё вылеты, а потом уже на следующий день, эскадрилья хотела отблагодарить вас, но вас уже не было, вас наши забросили по задаче в другой район. Я вам сейчас говорю спасибо от имени той эскадрильи! Я был правым лётчиком-штурманом на Ми-8, переучился на Ан-12 и вот вас встретил!

 Что у меня творилось в душе. К горлу подкатил ком, я ясно вдруг увидел всё произошедшее действо в то время. И как сказал штурман, себя увидел у той доски! Я пожал ему руку, может сухо поблагодарив за память, попрощался и быстро ушёл. Ушёл не в универмаг, а ушёл к своей машине, чтобы уехать обратно, прийти домой и налить «стопарик», дабы слёзы предательски не катились из глаз, а душа обожглась терпким русским напитком под названием «Водка»!

Вот один, ничем с моей стороны не героический эпизод, который в памяти значится, может больше, чем другие мои поступки! Была война, и на войне работа становилась буднями, а будням не особо придавались значения! Но удивительно, что эти будни не померкли и с годами память их выдаёт в том свете, в котором они и живут в глубине души не зависимо от наших переживаний!

 06.07.2020                                                                 В. Воюшин